«Система калечит всех». Как живут пожизненно осужденные
Социальная активистка Анна Боклер уже четвертый год помогает пожизненно осужденным из исправительной колонии особого режима «Черный дельфин». Сначала она обучала их английскому языку, а потом создала литературную мастерскую, где заключённые пишут прозу и стихи. Боклер уже издала книгу с работами своих подопечных и планирует привлечь их к созданию для нее иллюстраций.
«Я часто слышу от знакомых такую фразу: «Заключенные в «Черном дельфине» уже давно умерли, им не нужно никакое творчество», но это не так, – рассказала Анна Боклер Радио Свобода. – Я не ставлю перед собой цель перевоспитать тех, кто отбывает срок там. Для меня их литературные произведения – это скорее интересный опыт, возможность посмотреть на творчество людей с огромным бэкграундом, пусть даже в большинстве случаев и очень страшным. А для них это возможность обрести профессию и какую-то социальную роль вне зоны».
Первые письма
И занятия английским, и уроки в рамках литературной мастерской происходят в формате переписки. Этот обмен письмами начался в 2015 году, когда один из заключенных «Черного дельфина» сам связался с активисткой. Анна занималась тогда небольшим волонтерским проектом для людей с тюремным прошлым, а также участвовала в перформансах вместе с другой активисткой и художницей
Одна из акций девушек происходила на Красной площади. Ненашева назвала ее «Не бойся». Суть акции заключалась в том, что активистка в течение месяца ходила по Москве исключительно в тюремной форме. Таким образом она хотела привлечь внимание к проблеме адаптации бывших заключенных. По ее словам, многие понимают, что такое уголовно-исправительная система внутри колонии, но не все знают, как строится жизнь человека после того, как он из нее выходит и как иногда сложно жить с таким фрагментом биографии.
Акция Катрин Ненашевой и Анны Боклер на Красной площади в поддержку заключенных. Фото из личного архиваАкция завершилась тем, что Боклер наголо побрила Ненашеву прямо на Красной площади и сняла с нее робу, «вернув» таким образом к свободной жизни. Статью о перформансе в «Новой газете» увидел один из заключенных «Черного дельфина» и через знакомого, отбывающего наказание в обычной колонии, связался с Анной.
Вместе с этим человеком Анна стала изучать английскую литературу. В каждое письмо активистка вкладывала какое-то произведение и переводила каждое слово на русский. Так продолжалось несколько месяцев. Потом администрация колонии попросила прекратить переписку на иностранном языке, несмотря на то что в письмах не было ни одного непереведенного слова.
«У солнца есть выключатель?»
С помощью творчества заключенные могут что-то отдать социуму
«После этого мы продолжили общение уже на русском языке. Я предложила заключенному прислать мне свои работы, если они у него есть. Так я познакомилась с его творчеством, а потом и с творчеством еще нескольких осужденных. Я вижу в этом особый смысл: заключенные могут с кем-то поделиться своими произведениями и получить какую-то реакцию в ответ. Они даже могут публиковаться. Например, работы многих заключенных, с кем я общалась, можно найти в альманахе «У солнца есть выключатель?», – говорит Боклер.
Первые работы, которые прислал заключенный Анне, были хорошо написаны и посвящены религиозной или философской проблематике. «По текстам было видно, что создавал их человек читающий. В «Черном дельфине» есть библиотека. Там можно найти стандартный набор классики, а также словари по английскому и немецкому. Учебников, по которым можно было бы изучать иностранные языки, там, конечно, нет», – добавляет активистка. По ее словам, прислать дополнительные книги посылкой нельзя, потому что в колонии действует распоряжение: заключенные должны читать только «правильные книги».
Об этом распоряжении в августе писали и СМИ. По данным издания, администрация колонии запретила присылать заключенным книги и подписывать их на периодику. Согласно российскому Уголовно-исполнительному кодексу, ограничений на переписку быть не может, однако руководство изобрело собственные правила. Из-за них заключенные, с которыми общалась в рамках литературной мастерской Анна Боклер, не могут получить книги со своими произведениями.
Фонтан в виде черного дельфина во дворе колонии в Соль-Илецке, давший ей неформальное название «Черный дельфин»Новая идея активистки состоит в том, чтобы заключенные не только создавали отдельные произведения, но и написали целую пьесу, которую можно будет поставить на сцене. Таким образом она хочет развеять миф о том, что осужденные из «Черного дельфина» уже давно «погибли» для общества. Кроме того, Боклер хочет попросить заключенных создавать графические иллюстрации для своих произведений. «Все необходимые для этого условия в колонии есть: карандаши и бумагу найти можно всегда. Технически это легко реализовать, но пока никто из осужденных не изъявлял желания заняться такой формой творчества. Литература – это же формат, идеально укладывающийся в бумажную переписку. Во всей этой истории с творчеством, создаваемым заключенными, мне больше всего нравится то, что таким образом люди могут создать книгу – продукт, который будет потребляться на свободе. Это важно с точки зрения перераспределения ролей, потому что осужденные привыкают только получать то, что выделяется на них из бюджета, а в случае с литературой они со своей стороны тоже могут что-то отдать социуму», – считает Боклер.
Общение активистки с осужденными состоит не только из обмена литературными произведениями. Иногда заключенные просят её прислать фотографии. Например, однажды один из тех, с кем Боклер постоянно общается, попросил ее показать Нью-Йорк. Активистка распечатала на обычной бумаге свои собственные снимки из этого города и вложила их в конверт. Иногда она отправляет отрывки из современных произведений, переписанные от руки. Например, таким образом заключенные из «Черного дельфина» узнали о романе Рубена Гальего «Белое на черном» (автобиографическое произведение о жизни больных детей в советских детских домах. – Прим. РС).
Единственный «друг по переписке»
Каждый месяц Боклер получает около девяти писем и на каждое старается отвечать максимально подробно, потому что понимает: для многих она стала первым постоянным «другом по переписке». В основном в письмах она рассказывает о том, что происходит на свободе, о литературе, рецензирует полученные от заключенных работы.
Я чувствую себя посредником между осужденными и волей
«У заключенных из «Черного дельфина» обычно нет уже семейных контактов на воле, потому что в тот момент, когда их приговорили к пожизненному заключению или отправили в камеру смертника (так происходило до указа президента Бориса Ельцина в 1999 году о поэтапном сокращении смертной казни. – Прим. РС)
По словам активистки, многие заключенные не понимают, в каком мире они живут. Их представление об устройстве жизни ограничивается тем, что они запомнили из последнего своего пребывания на воле. Чаще всего этот период был очень коротким, поэтому многие до сих пор не знают, что такое интернет и как им пользуются люди, оставшиеся на свободе.
Попытка зацепиться за волю
Помощь заключенным – самая непривилегированная область в благотворительности
«Конечно, у меня случаются периоды эмоционального выгорания. Например, был год перерыва, когда я совсем не общалась с заключенными. Потом я снова почувствовала, что мне комфортно переписываться и играть роль посредника между ними и волей. Я бы не занималась этим, если бы переписка меня постоянно расстраивала. Я делаю это, потому что чувствую: пока мы можем давать друг другу новые знания», – делится Боклер. По ее словам, эмоциональное выгорание было связано с тем, что каждый из осужденных в «Черном дельфине» надеется все-таки оказаться на свободе и постоянно пишет ей об этом. Например, однажды один из заключенных попросил активистку найти его сына. При этом единственное, что осужденный знал о ребенке, это то, что его гражданская жена забеременела, когда его посадили. «Конечно, сына он в итоге так и не нашел. Люди там просто цепляются за возможности иметь хоть что-то на воле, и это закономерный и очень естественней путь», – размышляет Боклер.
«Я начала заниматься помощью заключенным, потому что, мне кажется, это одна из самых непривилегированных областей в благотворительности. Это область, куда люди, приходящие в благотворительность, хотят вкладываться меньше всего», – объясняет Боклер.
За все время, что она помогает заключенным, у нее ни разу не попросили ничего материального, вспоминает она. Единственное, чего хотят люди, – это связаться с правозащитниками или юристами. Иногда активистка дает контакты. Многие заключенные попали в «Черный дельфин» после того, как смертную казнь заменили пожизненным лишением свободы. Решение об изменении меры наказания принималось без согласия осужденных, поэтому они надеются его оспорить и на этом основании выйти на свободу.
Заключенные в «Черном дельфине»«Заключенные вполне могут претендовать на пересмотр приговора, потому что указ Ельцина о введении моратория на смертную казнь не был опубликован. То есть формально он не носит публичного характера. При этом в России действует принцип, по которому любые нормативно-правовые акты должны быть представлены публично. Согласия заключенных тоже никто не спрашивал. Их фактически принудительно перевели из камеры смертников в колонии для пожизненно осужденных. При этом реальной возможности обжаловать приговор у заключенных тоже нет, так как получить доступ к указу Ельцина они не могут», – рассказал Радио Свобода член адвокатской палаты Краснодарского края Алексей Иванов.
В российской законодательной базе существует и еще одна дыра, говорит адвокат. Она касается заключенных из «Черного дельфина», потому что многие из них оказались в колонии еще в советское время. «Сейчас норма, за которую они сели, не предусматривает пожизненного заключения, но попытки оспорить это не приносят положительных результатов, потому что суды боятся выпускать этих осужденных. Причем заключенные не могут в большинстве случаев даже претендовать на замену пожизненного срока 25 годами колонии. (Согласно Уголовному кодексу, 25 лет – это максимальный срок нахождения в тюрьме. Даже при сложении сроков за совершение нескольких преступлений максимальный срок не должен превышать 25 лет. – Прим. РС)
«Черный дельфин» – это самая большая исправительная колония особого режима для пожизненно осуждённых. Находится она в городе Соль-Илецк и считается одной из наиболее мифологизированных зон. В камерах содержатся вместе до 10 человек, но есть и «одиночки». Заключенные находятся здесь под постоянным видеонаблюдением: свет не выключают даже ночью. Сейчас в колонии содержится более 800 человек. Свое неофициальное название исправительное учреждение получило по расположенному во дворе фонтану со скульптурой, изображающей черного дельфина.
Жестокое отношение даже к преступникам в цивилизованном обществе недопустимо
По словам Иванова, «Черный дельфин» – самая строгая колония на территории России: максимально жесткие условия содержания, неоплачиваемая сверхурочная работа и отсутствие какой-либо логики в расселении заключённых. В одной камере могут оказаться православный и мусульманин или насильник и жертва. Осужденным запрещено закрывать от света глаза во время сна, класть руку под одеяло или садиться на пол, если в камере нет свободных стульев.
«Правозащитники не занимаются этой колонией, потому что жалоб оттуда не поступает. Они просто не уходят из колонии из-за жесточайшей цензуры. Даже если правозащитники придут, им не дадут пообщаться с заключенными наедине, а если это и произойдет, заключенных запугают настолько, что отвечать они будут заученными фразами «жалоб нет», «претензий не имею», – считает адвокат.
По его словам, даже серьезность преступлений, которые совершили те, кто находятся сейчас в «Черном дельфине», не может служить оправданием для такого жесткого отношения. «Смысл уголовно-исправительной системы состоит в том, чтобы человек исправился. Но разве может жесточайшее обращение способствовать его исправлению? – добавляет Иванов. – Я считаю, что такое отношение к людям, пусть даже к преступникам, в нормальном, цивилизованном обществе недопустимо. Эта система калечит всех: и тех, кто находится в колонии, и тех, кто следит за заключенными и вынужден избивать их или применять в отношении них пытки».
www.svoboda.org
Без права на свободу: как живут пожизненно осуждённые в России
По данным ФСИН на 1 мая 2015 года, в исправительных колониях России пожизненные сроки отбывают 1914 человек. Еще около сотни коротают 25-летний срок вместо смертной казни, назначенной еще до моратория, но не приведенной в исполнение. В 1990-е их было гораздо больше, но за эти годы многие скончались в колониях. В России пожизненно осужденные содержаться в пяти специализированных учреждениях, каждое из которых имеет весьма романтическое название.
Как, впрочем, и приговоренные к пожизненному: хотя официальной статистики о смертности среди них в открытых источниках нет, по неофициальным данным (такие цифры приводятся на форумах для родственников «сидельцев) средняя продолжительность жизни заключенных не превышает 5-7 лет.
Помните, какой взрыв насильственных смертей был после того, как в 1996 году впервые прекратили расстреливать?
Однако, те, кто хоть как-то сталкивался с местами отбывания пожизненного заключения в России, в один голос заявляют о том, что такое наказание в том виде, как оно происходит у нас в стране, гораздо страшнее пули в затылок. Конечно, вопрос спорный, но давайте посмотрим, как и где отбывают наказание те, кто приговорен к пожизненному лишению свободы. Может быть ТАКАЯ жизнь, умноженная на понимание того, что ЭТО НАВСЕГДА, действительно тяжелее, чем моментальная боль и небытие? Может быть именно таким должно быть искупление?
«ВОЛОГОДСКИЙ ПЯТАК» (остров Огненный, Белозерский район Вологодской области).
Исправительное учреждение особого режима для пожизненно осужденных ФБУ ИК 5 (старое название ОЕ 256/5) «Вологодский пятак» УФСИН России по Вологодской области.
Нормативная наполняемость составляет 505 мест, включая участок общего режима на 55 мест (отряд хозобслуги). Расположена в Вологодской области, Белозерский район, остров Огненный, пос. Новоозеро, п/о К. Либкнехта. Колонию на острове Огненном в Белозерском районе называют «Вологодский пятак» — по номеру учреждения. «Волого́дский пята́к» размещается в экспроприированом Кирилло — Новоезерском монастыре на озере Новом (остров Огненный) вблизи города Белозерска, в Белозерского района Вологодской области.
После Октябрьской революции 1917 года монастырь был превращен в тюрьму для «врагов революции». В 1930-е и 1940-е годы здесь была колония для политических заключенных в системе ГУЛАГа. В 1938 году здесь размещалась Новоезерская ИТК-14, после войны ИТК-6, ЛО-17, который в пятидесятые годы был реорганиз
porosenka.net
Существа, непригодные для перевоспитания. Как в России живут и умирают пожизненно осужденные
После вступления приговора в законную силу о пожизненно осужденных обычно больше не принято писать, хотя истории многих из них гремели на всю страну. Это и террористы, и серийные убийцы, и организаторы преступлений — достаточно вспомнить битцевского маньяка Александра Пичушкина, бывшего члена Совета Федерации Игоря Изместьева, майора Дениса Евсюкова, организатора неонацистской группировки БОРН Илью Горячева и ее ключевого киллера Никиту Тихонова. Известны и так называемые политические дела, когда общественность сомневается в справедливости оглашенных приговоров, как это было с бывшим главой отдела внутренней экономической безопасности ЮКОСа Алексеем Пичугиным. Кроме того, потенциальный процент банальных судебных ошибок также никто не отменял.
Между тем пожизненное наказание никак не индивидуализировано. Какая-либо ресоциализация или исправление, заложенные в общих принципах и в официальных целях пенитенциарной системы, для пожизненных осужденных полностью исключены. По мнению ФСИН — и пока оно поддерживается большей частью общества, — эти люди должны «сгнить заживо» без возможности когда-либо выйти на свободу.
Ушли в гон
В 1993–1999 годах 837 осужденным после введения моратория на смертную казнь наказание заменили на пожизненное лишение свободы. С 1997-го по 2015-й в России вынесено 1354 пожизненных приговора. По состоянию на 1 ноября 2016-го пожизненно осужденных в России — 1984 человека, и каждый год это число продолжает расти.
Только с начала 2016 года ФСИН зафиксировала 29 вновь прибывших «пожизненников», а в 2015-м вынесено 68 таких приговоров. Всего месяц назад, по состоянию на 1 октября, ФСИН сообщала о 1991 пожизненно осужденном в своих стенах, и это абсолютный максимум за текущее десятилетие. Разница в семь человек за последний месяц — это либо показатель смертности, либо кого-то этапировали из колоний в следственные изоляторы для расследования других уголовных дел. В силу закрытости тюремной системы и подобной статистики не представляется возможным абсолютно точно это установить.
По некоторым сведениям, некоторые «пожизненники», которые не могут свыкнуться со своей участью, живут от трех до семи лет. Если вычесть из суммы оглашенных приговоров число содержащихся в колониях человек, можно приблизительно предположить, что за эти годы в России умерли около 200 пожизненно осужденных. Среди них, например, признанный судом террористом бригадный генерал Салман Радуев (умер в 2002-м) и бывший помощник мэра Санкт-Петербурга Анатолия Собчака, дважды депутат городского заксобрания Юрий Шутов (умер в 2014-м). Из открытых источников также известно о 15 самоубийствах «пожизненников» за последние десять лет. Кроме того, есть такой термин — «ушел в гон», то есть настолько погрузился в себя и полностью отключился от реальности, что через какое-то непродолжительное время, ни на что не реагируя, умер.
При этом до конца 2016 года у 150–185 таких осужденных уже появится законное право на условно-досрочное освобождение (такое право появляется у тех, кто отсидел 25 лет со дня приговора). А до 2028-го такое право должно возникнуть у 1298 «пожизненников». Не вышел на свободу пока ни один. Повторно просить об УДО по закону можно лишь спустя три года. Сотрудники колоний в личных беседах вспоминают специальное совещание, прошедшее во ФСИН года три-четыре назад, о судьбе «пожизненников». Оно было посвящено грядущему 25-летию наказания первых из них — и неминуемому обращению за УДО. Руководство ФСИН тогда дало команду никого не отпускать до особого указания.
В случае неизлечимой болезни эти осужденные имеют право быть освобожденными по состоянию здоровья. За последние десять лет специальные медицинские комиссии после тщательного освидетельствования отправили в суды 103 подобных ходатайства — однако не освободили ни одного.
Условия содержания
Отбывают пожизненное наказание в шести колониях, их неофициальные названия у многих на слуху: «Черный дельфин» (Соль-Илецк, Оренбургская область), «Полярная сова» (поселок Харп, Ямало-Ненецкий автономный округ), «Белый лебедь» (Соликамск, Пермский край), «Черный беркут» (поселок Лозьвинский, Свердловская область), «Вологодский пятак» (остров Огненный, Вологодская область), «Мордовская зона» (село Сосновка, Мордовия).
В первые десять лет «пожизненникам» положены одна посылка или передача и два краткосрочных свидания с родными в год. Только несколько часов, при охране, через стекло и трубку телефона — ни обнять, ни подержаться за руки с матерью или супругой. Если вдруг у кого-то остаются социальные связи через десять лет, к двум краткосрочным свиданиям теоретически добавляются два трехдневных длительных и еще две посылки или передачи в год. По прошествии 20 лет (опять же, весьма гипотетически) — три краткосрочных, три длительных свидания и еще по четыре посылки или передачи и бандероли.
Есть два важных обстоятельства, которые портят эту картину. Во-первых, пожизненно осужденные в первые десять лет содержатся в колониях особого режима в строгих условиях; чтобы спустя десятилетие перейти на обычные условия, допускающие длительные свидания, необходимо не получить никаких взысканий от администрации. В реальности сделать это крайне сложно, и нашумевшие рассказы Ильдара Дадина — лишнее тому подтверждение. Не поприветствовал сотрудника — взыскание, не успел убраться в камере — еще одно. А ведь Дадин по условиям находится далеко не в колонии для пожизненно осужденных. Во-вторых, к концу первой десятилетки отложенной смертной казни матери умирают, жены создают новые семьи, а дети забывают.
ИК-6 УФСИН России по Оренбургской области («Черный дельфин»), где отбывают наказание приговоренные к пожизненному заключению
Фото: Марина Круглякова / ТАСС
Распорядок дня в колониях для «пожизненников» примерно одинаковый. Как правило, подъем в шесть утра, зарядка, уборка, завтрак, работа (если есть или, главное, вообще разрешена в колонии), отбой в 10 вечера; до него садиться и ложиться на кровать нельзя. До сна, и то не во всех колониях и не каждый день, допустимы телевизор с утвержденными администрацией программами, настольные игры, письма родным. Круглосуточное видеонаблюдение и свет в камерах. Постоянные проверки дежурными с интервалом от 15 минут. Перемещение по учреждению с завязанными глазами для полной потери ориентации в пространстве. Жизнь годами по двое-четверо в одной камере. Это такой формат совместного существования, когда даже осужденные пожизненно отец и сын (а есть и такие случаи; в одном только «Черном дельфине» содержатся семь семей — братья либо отец с сыном) через какое-то длительное время настойчиво просят развести их по разным камерам во избежание инцидентов; что уж говорить о чужих людях. Есть, конечно, и одиночные камеры, например в такой содержится убийца и людоед Владимир Николаев.
Побег из Шоушенка
Все последние 25 лет в России происходит гуманизация и либерализация тюремной системы. Так, в ноябре 2016 года была анонсирована новая концепция уголовно-правовой политики, согласно которой максимальный срок лишения свободы хотят ограничить 15 годами. Институт пожизненного наказания сохранится, однако новая концепция неминуемо затронет и эту категорию осужденных. Хотя бы просто потому, что этот институт, впервые в современной России введенный 20 лет назад — после моратория на смертную казнь, в отличие от всех остальных еще ни разу не реформировался, а время для перемен неизбежно настало. Нынешний механизм ни де-юре, ни де-факто объективно не работает. Как можно полностью изолированного от общества человека спустя 25 лет освободить по УДО? Он при всем желании не может быть чисто физически готовым к этому.
Однажды власти попытались и вовсе лишить «пожизненников» права когда-либо выйти на свободу, прямо прописав такой запрет. Летом 2014 года в Госдуму внесли проект поправок в Уголовный кодекс, который в принципе запрещал пожизненно осужденным просить об УДО. Аргументация предсказуема: зачем «невольно потворствовать» опасным преступлениям, давая даже призрачную надежду пожизненно осужденным на свободу? Этот законопроект все еще находится в стадии рассмотрения. Однако именно в 2014-м Европейский суд расценил отсутствие надежды на досрочное освобождение и следующие из этого моральные страдания как бесчеловечное и жесткое обращение (дело «Харакчиев и Толумов против Болгарии»; до этого в Болгарии было два вида пожизненного лишения свободы (ПЛС) — одно с правом на УДО, второе — без такого права).
Но есть и другой выход, позволяющий избежать такой дискриминации. Необходима поэтапная и многоступенчатая система ресоциализации, потенциального возвращения к свободной жизни, при которой — в зависимости от поведения в колонии — наказание для таких осужденных будет индивидуализировано. Если сейчас пожизненно осужденные содержатся отдельно от всех остальных, то индивидуализация позволит сначала (и в случае положительной динамики) содержать их вместе с другими осужденными. Чтобы представить, как это устроено, достаточно вспомнить классический фильм «Побег из Шоушенка», в котором «пожизненники» содержатся рядом, например, с карманниками. Следующим этапом может стать изменение вида наказания на любое иное. И уж если осужденный совсем исправился, речь может пойти о замене неотбытой части наказания на исправительные работы или о реальном условно-досрочном освобождении, к которому, пройдя все этапы многоступенчатой системы, осужденный будет готов.
Практика сейчас иная. Годами мечтающие о свободе, пожизненно осужденные видят, что число тех, кто отбыл 25 лет, достигло критической отметки в 150 человек — и что условно-досрочно, несмотря на прописанное право, в действительности не выпустили до сих пор никого. «Пожизненников» в стране уже почти две тысячи, и с каждым новым и очередным отказом в УДО их мотивация падает, а напряженность растет. В чем смысл приговоренным к пожизненному членам ОПГ давать какие-то показания, если они видят, что никакого шанса на свободу у них не появится даже через 25 лет?
«Условия содержания осужденных к пожизненному лишению свободы в большинстве случаев приводят к деградации личности, — сообщается в комплексном психологическом исследовании, опубликованном в 2014 году в журнале „Психология и право“ Московского государственного психолого-педагогического университета. — Большинство осужденных необратимо регрессируют. Привыкнув к строго регламентированному распорядку жизни, когда его активность становится полностью подавленной извне, а вопросы его жизнеобеспечения решаются администрацией, он, скорее всего, утратит большинство навыков к самостоятельному существованию за стенами исправительного учреждения».
Последнее взыскание датировано 1991 годом
В «Мордовской зоне» пожизненное лишение свободы отбывает 71-летний бывший майор милиции Петр Стаховцев. 19 апреля 1991 года Иркутский областной суд приговорил его к смертной казни с конфискацией имущества за разбой и убийства, совершенные во времена СССР. Вины он не признал, заявив, что стал жертвой оговора иркутской мафии и руководителей УВД, связанных с ней.
Сам Стаховцев в 1985-м возглавлял уголовный розыск в одном из районов Иркутска и работал в составе оперативной группы, проверявшей по заданию Москвы руководство иркутской милиции на причастность к незаконным операциям с лесом, золотом и омулем. Тогда многих руководителей правоохранительных органов уволили, но внеплановая московская проверка завершилась так же внезапно, как началась; постепенно уличенные и ушедшие вернулись служить в милицию, а Стаховцева перевели из угрозыска во вневедомственную охрану. Позже он и вовсе, как постановил суд, стал организатором банды.
Вплоть до 2000-х годов свидетели обвинения (включая основного и тоже отбывающего пожизненный срок за эти же преступления) писали во всевозможные инстанции — от председателя Верховного суда, генпрокурора до президента России — о том, что вынуждены были оговорить Стаховцева.
4 марта 1994 года президент России Борис Ельцин своим указом помиловал Стаховцева; так и не состоявшийся расстрел заменили на пожизненное лишение свободы. Через 25 лет, проведенных в колонии, Петр Стаховцев подал в суд прошение об условно-досрочном освобождении. 16 марта 2016-го Зубово-Полянский суд Мордовии отказал в удовлетворении этого ходатайства.
В «Вологодском пятаке» содержится пожизненно осужденный Геннадий Иляхин. Смертный приговор ему огласили 1 февраля 1991 года — за покушение на убийство сотрудника правоохранительных органов. Однако 20 октября 1993-го указом Бориса Ельцина расстрел заменили на пожизненное лишение свободы. Отбыв 25 лет за решеткой, Иляхин обратился с ходатайством об условно-досрочном освобождении. Администрация дала ему удовлетворительную характеристику. В деле осужденного 19 поощрений, а последнее взыскание датировано 1991 годом и давно было погашено. «Имеются данные о трудоустройстве и обеспечении жильем в случае освобождения», — сообщалось в документах.
Тем не менее 14 июля 2015 года Белозерский районный суд Вологодской области отказал Иляхину в его просьбе. Спустя полгода Иляхин подал такое же ходатайство еще раз, но 24 марта 2016-го суд отказался принять к производству это дело, сославшись на то, что «пожизненники» могут просить об УДО лишь раз в три года (в отличие от остальных осужденных, которые могут это делать раз в шесть месяцев).
Также в «Вологодском пятаке» отбывает пожизненное лишение свободы Владимир Корниенко, приговоренный Курским областным судом 7 декабря 1990 года к смертной казни. Указом президента России она была заменена на пожизненное лишение свободы. Корниенко находился в заключении с 7 октября 1989-го — и спустя 25 лет подготовил в суд ходатайство об УДО. 14 июля 2015-го Белозерский районный суд Вологодской области отказал в удовлетворении этого ходатайства, несмотря на все положительные характеристики и сведения о наличии жилья и о возможном трудоустройстве.
Как и Иляхин, Корниенко через полгода обратился с аналогичной просьбой об УДО и так же получил постановление суда об отказе в принятии этого дела с указанием, что повторную попытку он может совершить только через три года.
Колония особого режима ОГ 98/18 «Полярная сова» (поселок Харп). Аббревиатура ПЛС на одежде осужденного означает «пожизненное лишение свободы»
Фото: Юрий Тутов / PhotoXPress
Отказы под копирку
В «Черном дельфине» содержится осужденный Олег Филатов. 5 ноября 1993 года Верховный суд Удмуртии приговорил его к смертной казни. После президентского помилования 21 декабря 1998-го расстрел ему заменили на пожизненное лишение свободы. Время для условно-досрочного освобождения у Филатова пока не подошло (отсидел 24 года), и он решил добиться либо замены неотбытой части наказания другим ее видом, либо замены вида исправительного учреждения. 17 июня 2016 года Соль-Илецкий районный суд Оренбургской области отказал Филатову в принятии его ходатайства. В апелляции осужденный также проиграл — его жалоба осталась без удовлетворения, а решение суда первой инстанции вступило в законную силу.
После отказов в условно-досрочном освобождении заменой наказания или колонии пробовали воспользоваться Петр Стаховцев («Мордовская зона»), Геннадий Иляхин и Владимир Корниенко (оба «Вологодский пятак»). И каждый из них получил ответ как под копирку, несмотря на разные регионы и суды.
24 мая 2016 года Белозерский районный суд Вологодской области отказал в принятии ходатайства Иляхина, заявив, что к пожизненно осужденным не могут быть применены нормы о замене неотбытой части наказания другим ее видом, так и замене вида исправительного учреждения. Аналогичный ответ от суда в Мордовии 8 сентября 2016 года получил Петр Стаховцев.
Таким образом, «пожизненникам» не помогли ни преклонный возраст, ни наличие хороших характеристик от администрации, многочисленных поощрений, отсутствие взысканий, занятость на производстве, отсутствие исков от потерпевших — и тот факт, что дома их ждут родные. Впрочем, родственники пожизненно осужденных — вообще отдельный разговор.
Право на свидание
История семьи Королевых достойна экранизации. В 2008 году Николай Королев был приговорен Мосгорсудом к пожизненному лишению свободы с отбыванием наказания в колонии особого режима. Через год в «Полярной сове» у него состоялась свадьба. Вероника и Николай Королевы решили завести ребенка, и тут выяснилось, что ближайшее длительное свидание по закону возможно лишь через десять лет.
Вплоть до конца 2014-го семейная пара обивала пороги пенитенциарной системы с привлечением чиновников и медиков. Поскольку длительное свидание без вариантов законодательно не позволялось, семейная пара решилась на искусственное оплодотворение. Таких возможностей в Ямало-Ненецком автономном округе не оказалось. Этапировать Королева в колонию в другом регионе, где можно сделать процедуру ЭКО, ФСИН отказалась. С ноября 2014-го по 2016-й семья Королевых прошла путь от иска в Бабушкинский районный суд Москвы до Конституционного суда России, который, впрочем, отказался рассматривать эту жалобу.
В Конституционном суде пара ссылалась на то, что речь идет о жестоком и бесчеловечном обращении и нарушении права на семейную жизнь. Особенно сильным этот аргумент выглядел с точки зрения Вероники Королевой, которая, в отличие от супруга, даже не подозревалась ни в каких преступлениях, но вынуждена была страдать.
Несмотря на отказ Королевым в Конституционном суде, уже в июне 2016 года Министерство юстиции РФ подготовило поправки в Уголовно-исполнительный кодекс (регламентирует жизнь заключенных), согласно которым у пожизненно осужденных должно появиться право на одно длительное свидание в год даже в условиях строгого режима в первые десять лет отбывания наказания. В пояснительной записке Минюст указал, что разработал этот законопроект сам «в целях гуманизации уголовно-исполнительного законодательства».
Этот акт гуманизма Минюста (в случае его принятия) установит интервал свиданий, который примерно в 52 раза реже, чем в 12 странах Европы. Так, в основном еженедельно могут встречаться с родственниками пожизненно осужденные в Австрии, Бельгии, Финляндии, Греции, Ирландии, Мальте, Черногории, Нидерландах, Португалии, Словении, Испании и Швейцарии. В некоторых странах — Германии, Италии, Польше и Великобритании — в соответствующих документах особо закреплено, что цель подобных свиданий — поддержание семейных связей.
Семья Королевых — не единственная, настаивающая на длительных свиданиях для пожизненно осужденных. Параллельно добивалась такого права Олеся Мацынина. Она объясняла, что их с пожизненно осужденным супругом пятилетняя дочь должна видеть отца — во время краткосрочных свиданий через стекло это невозможно: «Наше законодательство предлагает нам краткосрочные, временные свидания. Я не могу взять ребенка с собой. Я считаю, что это будет стресс для самого ребенка, потому что к отцу нельзя будет ни подойти, ни потрогать его».
В итоге 17 ноября 2016 года стало известно, что Конституционный суд России все-таки признал неконституционным запрет длительных свиданий в первые десять лет отбывания наказания — и обязал предоставлять одно такое свидание в год.
Основу для обращения в Конституционный суд заложило решение Европейского суда по делу «Хорошенко против России». Андрей Хорошенко в 1995 году был приговорен в Перми к расстрелу (позже заменен на пожизненный срок) за бандитизм и убийства. Свое право чаще видеться с родственниками он отстаивал во всех инстанциях с начала 2000-х.
В 2015 году ЕСПЧ признал такую российскую практику нарушением права на частную и семейную жизнь. Это было единогласное решение Большой палаты ЕСПЧ, то есть судей из всех стран — членов Совета Европы. В своем решении суд указал, что нигде посещения осужденных не ограничены так, как в России, и сослался на опыт некоторых других государств, которые как минимум ежемесячно предоставляют длительные свидания осужденным. На слушании в ЕСПЧ представители российских властей утверждали, что «не ожидалось достижение цели реинтеграции в общество в отношении осужденных к пожизненному лишению свободы» — и что «изоляция таких лиц была единственной целью соответствующих условий отбытия наказания». Другими словами, власти России показали, что их цель состоит в том, чтобы пожизненно осужденные умирали в тюрьме.
В особом мнении двух судей ЕСПЧ говорится: «Российское государство отвергает любой интерес в человеческой жизни, отличный от чисто телесного выживания заключенного, поскольку заключенный подсознательно сравнивается с существом, непригодным для перевоспитания или в отношении которого перевоспитание невозможно. Образно говоря, лицо, приговоренное к пожизненному лишению свободы, переносит „гражданскую смерть“, и пожизненное лишение свободы оправдывается логикой „отложенной смертной казни“, что низводит заключенного до степени простого объекта воздействия исполнительной власти».
Таким образом, придется признать, что только Европейский суд остановил репрессивный тренд в отношении пожизненно осужденных в России — и только сейчас этот тренд начинает разворачиваться.
newsvo.ru
Пожизненно заключенные в России долго не живут · Город 812
Конституционный суд РФ запретил применять смертную казнь в России и после 1 января 2010 года, когда истекал введенный в стране мораторий на применение высшей меры наказания. «Настоящее определение окончательное и обжалованию не подлежит», — заявил председатель КС Валерий Зорькин.
Как у нас
Мораторий на применение смертной казни был введен в 1999 году и должен был действовать до тех пор, пока на всей территории РФ не начнут работать суды присяжных. 1 января 2010 года суд присяжных будет образован в Чечне, таким образом, это условие будет выполнено. Однако Конституционной суд решил, что мораторий на смертную казнь отменен быть не может, поскольку Россия в 1997 году присоединилась к протоколу Европейской конвенции по правам человека.
Сейчас вместо смертной казни суды приговаривают подсудимых к пожизненному заключению. Приговоренные к нему отбывают наказание в колониях особого режима отдельно от других заключенных. После отбытия 25 лет возможно условно-досрочное освобождение по решению суда. В случае отказа в прошении об освобождении повторное прошение может быть подано не ранее, чем через 3 года. Ни один заключенный пока не воспользовался такой возможностью, так как никто еще в современной России не провел в пожизненном заключении 25 лет.
В России осужденные на пожизненное заключение содержатся в пяти колониях, самой известной из которых является «Белый лебедь» в Пермском крае. Кроме того, в исправительных учреждениях могут создаваться спецучастки для содержания осужденных к пожизненному лишению свободы.
Ряд экспертов утверждает, что приговор к пожизненному наказанию в России фактически равняется смертной казни, только казни тайной – поскольку в таких колониях заключенные долго не живут. Впрочем, официальной статистики о смертности среди приговоренных к пожизненному заключению в открытых источниках нет. По неофициальным данным считается, что в «Белом лебеде» продолжительность жизни пожизненно заключенных не превышает 3 лет. На форумах приводятся и другие данные длительности их жизни: от 5 до 7 лет.
Точно известно, что в 2002 году в «Белом лебеде» умер Салман Радуев, которого всего за год до этого – в 2001-м — приговорили к пожизненному заключению.
А в Соль-Илецкой колонии в Оренбургской области в 2000 году умер криминальный авторитет Сергей Мадуев. Он был приговорен к расстрелу, но в 1999 расстрел ему заменили пожизненным заключением.
А как у них
В Швеции последний смертный приговор был исполнен ровно 100 лет назад. Впрочем, и до 1909 года смертная казнь не применялась как минимум в течение 25 лет. Как и в России, в Швеции объявили десятилетний мораторий на объявление и исполнение смертных приговоров, в 1921 году казнь была окончательно отменена для мирного времени, а в 1973-м – для военного. Сейчас в стране действует три тюрьмы для пожизненно осужденных: вопреки ожиданиям, они совсем не переполнены. Количество заключенных тоже не увеличивается, может быть, потому, что каждый такой заключенный в стране имеет право попросить об определении срока. Это значит, что бесконечное заключение ему заменят, скажем, на 25-летнее.
— По закону прошение об определении можно подать после 15 лет заключения. Если заключенный все это время хорошо себя вел, ходатайство удовлетворяют и назначают, например, 20-летний срок вместо пожизненного, — рассказал «Городу» шведский журналист и писатель Малькольм Дикселиус. – Это означает для заключенного, что через пять лет он может выйти на свободу. Но и этот, остаточный срок могут уменьшить за хорошее поведение.
— А если прошение не удовлетворят, когда можно подать следующее?
— По закону уже через год. Но все равно все зависит от самого заключенного и тех преступлений, за которые он был осужден. Если криминологическая и медэкспертиза покажут, что человек еще опасен для окружающих, конечно, его не выпустят. У нас уже несколько прошений подал один человек, которого называют самым известным грабителем Швеции. Он совершил 18 ограблений и 11 покушений на иностранных иммигрантов, один из которых погиб, а трое стали инвалидами. В тюрьме он женился, регулярно получает хорошие характеристики, но на свободу его выпускать не хотят. Впрочем, условия в наших тюрьмах для пожизненно осужденных отличаются от российских. Этого гражданина даже домой на свидания с женой возят.
— За эти сто лет пожизненно заключенные совершали побеги?
— Из тюрьмы – нет. Из больниц или со свиданий – да.
— В России пожизненно осужденные преступники очень быстро умирают. А в Швеции нет?
— Им оказывается квалифицированная медицинская помощь. И общение с миром – не такое ограниченное, как в российских тюрьмах. Хотя сидят они, конечно, в одиночках. Кстати, пожизненно осужденные почти никогда не идут на самоубийство. У нас если и происходят суициды, то только в изоляторах, где сидят люди до суда. От страха и неизвестности. А когда в твоей жизни все известно на все годы вперед – зачем из нее уходить?
— За эти сто лет изменилась статистика тяжких преступлений?
— Их число не уменьшилось и не увеличилось. И в среднем соответствует общему западноевропейскому уровню.
Нина Астафьева
Комментарий
Смерть наступает вследствие естественных причин
Со смертной казнью в России распрощались. Теперь поговорка «Доехал до Урала, а все Китай» несколько полегчала. Но, назвав очередную литеру алфавита согласно правильной транскрипции, хотелось бы и продолжить. В том же духе. Взглянуть на условия содержания лиц, осужденных на ПэЖэ.
Во многочисленных дебатах, посвященных целесообразности казни, утверждалось, что существуют пожизненные преступники в нечеловеческих условиях. Сама тема – улучшения их жизни, безусловно, конфликтнее, чем постановка вопроса о казни вообще. Напоминает присказку — у него на руках «20», а он прикупает да прикупает. Предсказуемым эмоциям нечего будет противопоставить. Хотя сам закон прямо указывает: наказание не предусматривает физических страданий.
И невзирая на то, что тезис «а вот в Швеции…» вызывает зевоту или хохот, хотелось бы постепенно соответствовать обычным цивилизованным стандартам. Но даже если снести с федеральных экранов дискуссии, то путь от «Китая до Москвы» по нашим дорогам долог.
Когда-то в семидесятые годы в Хельсинки Советский Союз подписал заключительный акт совещания о «Безопасности и сотрудничеству в Европе». Что явилось основой для создания Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ). Наиболее ярким выхлопом впоследствии явился исход евреев в Израиль. И мало кому интересно, что в тех соглашениях было много пунктов. А в одной строчечке было указано на недопустимость пыток в местах лишения свободы. И не пыток, как в музеях инквизиции, а пыток, как отсутствий человеческих условий. Потом было много инструкций. В частности, касающихся того, что в тюрьмах должны быть окна с решетками, а не проемы с жалюзи (в тюрьмах их называют решками).
Всевозможные комиссии ОБСЕ приезжали и в коммунистическое время, и в буржуазное. В 1999 году делегация европейцев прямо и в сотый раз обратила внимание на «решки» в наших следственных изоляторах. Как вы понимаете — даже не почесались.
И вдруг в 2004 году руководитель всех тюрем и лагерей генерал Калинин разослал депеши от Санкт-Петербурга до Сахалина. Его указание нельзя было толковать двояко. Подпись стояла под выводом: «решки – это элемент пыток». Начался шухер. В «Крестах» решки с тысячи камер спилили за пару дней. С этим элементом было покончено в темпе «очки за час», хотя решение было принято 1 августа 1975 года. Как же велик Гоголь со своими «долго запрягают».
В общих чертах жизнь становится динамичней. Но все-таки до условий содержания мы докарабкаемся не скоро.
А пока противником отмены казни эти условия бальзамом. Ведь отрезать хвост упырю по частям приятней. Даже если попахивает от этого Чингизом.
Евгений Вышенков
Вконтакте
gorod-812.ru